– Соус "Супер" нужен?

– Нет, просто кетчуп.

Отца никогда нельзя было принять за шофера автобуса. Он был симпатичный, темноволосый, довольно худой. Хорошо одевался. Но он был шофером, которому перевалило за сорок, зарабатывал около сотни с четвертаком в неделю, имел жену и троих детей, жил в многоквартирном доме, пропитанном запахами кухни, с обшарпанным линолеумом в коридоре. Пусть он заламывал кепку и надевал ее набекрень, прикидываясь пилотом "Боинга-707" или водителем грузовика со взрывчаткой, все равно оставался шофером автобуса транспортной компании, и этого никаким способом не изменишь.

– Как насчет десерта?

– Нет, пожалуй. – Райан хлебнул воды. – Знаете, мой отец умер в сорок шесть лет.

– Ну... – Мистер Маджестик смотрел на свою руку, держащую стакан с водой, и Райан тоже перевел взгляд на эту руку, мясистую, загрубевшую, с припухшими костяшками и желтоватыми потрескавшимися ногтями, в которой ресторанный стакан казался тонким и хрупким. – Не знаю... По-моему, человек просто умирает, и все.

– Да. Наверное, все мы должны умереть.

– Я не то имел в виду, – возразил мистер Маджестик. – Я не про то. Я хочу сказать, нам предназначено умереть. Нельзя лишать себя жизни, но мы тут затем, чтобы умереть. Ты католик? То есть, судя по твоей фамилии...

– Угу. Был.

– Ну, не понимаешь, о чем я?

– Я никогда мальчишкой не прислуживал у алтаря, ничего подобного.

– Господи Иисусе, зачем тебе прислуживать у алтаря? Тебя ведь учили, правда? Ты ходил в церковь?

– Не будем вдаваться во все это.

Мистер Маджестик не сводил с Райана серьезного взгляда, потом смягчился и улыбнулся, продемонстрировав идеальные искусственные зубы.

– Мы толкуем о смерти. Ну ладно, пошли в "Пирс"!

Официантки в красных штанах видно не было. Она ушла. Теперь столики обслуживала невзрачная девица, внешне смахивающая на индианку. Девушки в баре присутствовали, только, кажется, ни одна не была в одиночестве. Стало больше шума, зажглись лампы, народу намного прибавилось. За длинным столом пили пиво немцы, похоже, студенты колледжа. Орали без умолку. Наверное, ходили на паруснике или на прогулочном судне. В общем, было уже не так симпатично, как раньше.

Снова усевшись с мистером Маджестиком за столик, на котором опять появился кувшин с пивом, Райан увидел, как вошел Боб-младший с девушкой. Он не сразу узнал девушку, потому что наблюдал за Роджерсом, пока парочка пробиралась к стойке бара. Боб-младший весь так и сиял, в сверкающей спортивной рубашке с отложным воротничком, отвороты которого лежали на плечах, с короткими и еще раз закатанными рукавами, с серебряной цепочкой для часов и прочими причиндалами, с волосами, зачесанными назад на манер Роя Роджерса [9] . Он пристроил свою здоровую задницу на крутящемся стуле у стойки, а пришедшая с ним девушка ушла в дамскую комнату.

– Те ребята с "Додж-Мейн" заглядывали после смены, – рассказывал между тем мистер Маджестик. – А вот вечером их заманить – это фокус.

Боб-младший смотрел в их сторону, и лоб у него точно оказался чисто белый.

– Ну, дело было в августе, и нам пришло в голову заняться свежей кукурузой. В заведении с такой вывеской ничего больше не съешь на пятьдесят центов. Да только была у нас одна кастрюля, – продолжал мистер Маджестик. – Мы ее специально держали. Наверное, на дюжину с лишним початков. Ну, приходят ребята, заказывают кукурузу – хотят посмотреть, сколько смогут съесть, понимаешь? Пятьдесят центов, можешь себе представить? Конечно, им приходилось обождать, потому что в одной кастрюле можно сварить не больше десятка с половиной початков. И они ждали, и пили, я имею в виду, запивали, чтоб больше вошло. Вот так мы зарабатывали и на выпивке, и на кукурузе. Видишь ли, сами покупали ее по двадцать пять центов за десять початков, а продавали по пятьдесят. Правильно? – Мистер Маджестик победно откинулся на спинку стула. – Только никто из них не съедал за раз больше двенадцати – четырнадцати початков!

Райан улыбнулся, сдержанно посмеялся, но, представляя поедающих кукурузу поляков, внимательно следил за темноволосой девушкой, которая вернулась из дамской комнаты. И какое-то странное ощущение вдруг пронзило его от макушки до пят.

Перестав улыбаться, он спросил:

– Вы знаете Боба Роджерса, что на Ритчи работает?

Мистер Маджестик вытер прослезившийся глаз костяшкой пальца.

– Боба-младшего? Конечно, мы с его стариком в карты играем.

– Вон он, там, у стойки.

Мистер Маджестик оглянулся:

– Ага, вижу.

– А что за девушка с ним?

Мистер Маджестик выпрямился, снова глянул через плечо, медленно повернулся, озираясь по сторонам, чтобы никто не подумал, будто он кого-то рассматривает. Потом отхлебнул пива и наконец ответил:

– Эта дамочка вляпалась в неприятности.

– Кто она такая?

– Забыл, как зовут. Нэнси... как ее там. Считается секретаршей Ритчи, да все это чушь собачья.

– Он тут ее держит?

– Точно, приятель. Вот именно держит.

– А где?

– В своем доме на берегу. А когда приезжает его жена, переселяет девчонку в охотничий домик неподалеку от фермы.

– С виду слишком молоденькая.

– А сколько, по-твоему, ей должно быть?

– Я имею в виду, для него. Для Ритчи.

– Ну, спроси у него. Откуда мне знать?

– А что она делает с Бобом-младшим?

Мистер Маджестик опять оглянулся:

– Вот придурок! Работа у него хорошая, семья славная, скоростную моторную лодку купил. Старик его сдал всю землю в аренду под огурцы "Ритчис фудс", так что Бобу-младшему остается только командовать бригадами сборщиков...

– Да он просто кобылья задница.

Мистер Маджестик пожал плечами, поморщился:

– Все у него в полнейшем порядке, он большой мальчик. Вообразил себя каким-то чертовым одиноким ковбоем [10]  или кем-нибудь вроде того.

– Вы сказали, что девушка вляпалась в неприятности.

– Неосторожная езда. Должна явиться ко мне в суд где-то в будущем месяце.

– И что тут такого плохого?

Мистер Маджестик наклонился, поставил на стол локти.

– Я не говорю, будто она проехала на красный свет. Она чуть не прикончила пару парней.

– Вы точно знаете?

– Точно. Двое ребят из Джиниве ехали в своем драндулете, в старой консервной банке, просто поехали покуролесить, понимаешь ли, или кого-нибудь подцепить. Видят девчонку в "мустанге", ну, пристроились рядом, конечно, и давай заигрывать, делать всякие замечания, спрашивать, не устроить ли им гонки, или не пойти ли в кусты, я не знаю.

– И что?

– Ну, ничего не добились, проехали, отправились своей дорогой. А через пару миль свернули с Шор-роуд на проселочную насыпную дорогу, видят позади фары. Ждали, что машина проедет, но она не проехала, а рубанула их сзади. Они не поняли, в чем дело. Прибавили скорости, а эта девчонка в машине колотит их и колотит прямо в бампер. Парни пытались удрать, увильнуть. Виляют, понимаешь, а она прицепилась и бьет их на скорости шестьдесят – семьдесят миль в час.

– Ну?

– Попробовали затормозить, только бок ободрали. Ничего не могли поделать, эта полоумная девка колотит их да колотит, причем назад подает на скорости в добрые семьдесят, как они оба клянутся. Она должна была видеть, что на перекрестке тупик, а за ним поле вспаханное. Ну, парни попробовали вильнуть, перелетели через заграждение, рухнули на пашню и три раза перевернулись.

– И что с ними случилось?

– Один в порядке, несколько порезов. А у другого обе ноги сломаны и какие-то внутренние повреждения.

– Откуда они знают, что это была она?

– Господи Иисусе, да ведь они ее видели.

– Я хочу сказать, они могли соврать.

– Ну конечно, когда у ее "мустанга" весь перед всмятку ко всем чертям.